Живопись Любарова с трудом укладывается в рамки какого-либо течения или направления: то, что он создает, одни называют "постмодернистским лубком", другие - "интеллектуальным наивом". Сам же художник утверждает, что он рисует просто картинки, на которых люди живут своей незатейливой жизнью где-то на границе Владимирской и Ярославской областей, по соседству с полузаброшенной деревней Перемилово. Здесь 12 лет назад Любаров купил себе дом. С этого момента, собственно, и ведет художник свою живописную летопись о самобытной, чудной и чудесной стране - всем известной и никому неведомой.

За годы, прошедшие с тех пор как столичный преуспевающий книжный график Любаров заделался деревенским "бытописателем", его живописная страна разрослась и вширь, и вглубь, и ввысь - аж до самых небес, где прячутся от своих земных подопечных усталые ангелы. Как-то неожиданно даже для самого себя создатель деревеньки Перемилово - с ее пьяненькими мужичками на завалинках, задиристыми петухами и грудастыми русалками (серия "Деревня Перемилово") - вышел прогуляться за околицу и скоро очутился в городке. Городок как городок, в России таких тысячи, - с покосившимися церквушками, обшарпанным вокзалом и теми же пьяненькими мужичками, потихоньку от жен бегающими в местный Дворец культуры поглазеть на пышных балерин (серия "Город Щипок"). А чуть поодаль, у болотца, примостился еще один "исконно русский город" - Амстердам. Есть же в США и Москва, и Санкт-Петербург. Так чем мы хуже? От Щипка город Амстердам отличается обилием каналов, в которых плещутся все те же русалки, районом красных фонарей, где на радость матросам демонстрируют свои прелести амстердамские красавицы, да еще тем, что по местному небу вместо птиц порхают рыбы (серия "Амстердам").

Проживают во всех этих населенных пунктах любаровские люди - большие и маленькие. Их фигуры в точности соответствуют размерам душ, заключенных в них. Люди с приземленной душой и мизерными желаниями - маленькие, чем-то неуловимо схожие с печальными вислоухими собачками, вороватыми котами, токующими голубями, испинанными, помятыми консервными банками, жухлыми листьями и обрывками пожелтевших газет. Всё это как бы "первый этаж" любаровского царства. Впрочем, на этом "этаже" по-своему весело, а мир его эстетичен. Художник рисует этот мир любовно и с тщательностью ни от чего не отказывающегося коллекционера Плюшкина. А гиганты, вздымающиеся над этим "мелкотемьем", на самом-то деле просто люди большой души. Большой-пребольшой, как огромный воздушный шар. И этой душе непременно надо взлететь. Вот почему любаровские люди, при всей своей массивности, легкие. Вот почему они столь неистово раскачиваются на качелях - так им ближе к небу.

Распухают любаровские люди еще и от сладких грез и мечтаний. Особенно грешат этим женщины. В окружении мелкотравчатых мужичков они страстно мечтают о большой и чистой любви. Любаровские женщины такие большие потому, что их души переполнены мечтами и мощными "тургеневскими" чувствами, которые никак не могут найти выхода наружу. Они накрепко заперты внутри полным равнодушием окружающего мира.

Бедность земли и богатство человеческой души, скудость возможностей и могучий внутренний напор эмоций!.. - Похоже, именно в умении художественными средствами отразить гармоничное воссоединение, казалось бы, несоединимого и состоит феномен живописи Любарова. Вот и бедность российской земли на его полотнах - вещь весьма хитрая, не случайно же она то и дело взрывается пульсарами листопадов, колокольных перезвонов и нестройных, рвущих душу песен. И не случайно именно над этой землей распростерлось монохромное, на первый взгляд, но искрящееся изнутри призывным светом любаровское небо, посылающее чудным людям, живущим под ним, так много истинных чувств и мечтаний.

В последние годы в творчестве Любарова ярко проявилась еврейская тема. Населив Местечко у границ своей страны чудными ветхозаветными евреями, Любаров выступил как своего рода новатор. Ведь после Шагала в России никто еще не создавал столь самобытного, своеобразного - отчасти фантастичного, отчасти ироничного - обаятельно-уютного мирка "русских" евреев. Они живут вроде бы обособленно в густом вареве из своих религиозных традиций, мифологии и народного юмора, и вместе с тем их существование насквозь пропитано терпким духом российского пространства.

Герои новой серии "Местечко. Прошлогодний снег", которая создана по мотивам произведений Шолом-Алейхема и Зингера, волею художника еще глубже "укоренились" в благодатной почве из фольклора, национальных традиций, быта. И чем точнее детали, заполняющие полотна, тем становится понятней, что Любаров рисует не быт, а генетическую память - субстанцию такую же неуловимую, но метафизически значимую, как и субстанция души его русских героев.

Нынешняя выставка, проходящая в дни Рождества, Хануки и Нового года, представляет как уже знакомых нам, так и новых обитателей любаровской страны - чудных людей, населяющих деревню Перемилово, город Щипок, Амстердам и Местечко. А уж где поставить ударение в слове чудные - пусть решит пришедший на выставку зритель.

Открытие состоится 9 декабря в 17-00.