Художественное содержание тематической выставки, открывающейся в залах усадебного музея Пушкинского заповедника в преддверии 190-летия окончания ссылки А. С. Пушкина в Михайловское (1824 – 1826), воспроизводит изобразительными средствами литературное отражение событийных «угощений» в повседневном бытовании «Под сенью липовых аллей». Создав свою индивидуальную манеру изображения, художники-жанристы передают мир усадебной жизни как сущую реальность благодаря умению оживить воспоминания, увидеть в литературных персонажах живых людей со всей убедительностью их портретной узнаваемости. Зримыми и ощутимыми предстают изображаемые герои в центральных композициях кисти Н. А. Аксёновой, главное достоинство которых – в их выразительной интерпретации, характерности и колоритности образов. И рядом с ними счастливые мгновения в жизни михайловского анахорета, описанные с глубокой симпатией и тактом в сюжетных работах Л. В. Гервица, Б. М. Козмина, О. А. Дмитриева, А. В. Данилова, Ю. С. Тризны. Сценарную фабулу живописных и графических картин структурно связывают книжные иллюстрации, автопортреты, рисованные поэтом на листах черновых рукописей романа «Евгений Онегин», вкупе с портретами современников, поэтическими уголками усадебных парков и видами пейзажных картин, предметами этнографии и декоративно-прикладного искусства.

Разнообразные удовольствия, как чувственные, так и духовные, органично вплетавшиеся во времяпровождение «исполненной трудов» деревенской жизни, в литературе конца XVIII века обрело устойчивое словосочетание – «угощение усадьбой». Как известно, в годы михайловской ссылки тригорские обитатели давали поэту и дружеское участие, и отдохновение, и материал для творчества. Здесь, в этом «приюте сияньем муз одетых», поэт охотно принимал участие в затеях «беспечных забав», «с большим удовольствием» внимал «дивную игру» на фортепьяно А. И. Осиповой сочинений Моцарта и Россини, слушал «милое пение» А. П. Керн. И, удовлетворяя свой «интеллектуальный голод», любил сиживать в библиотеке, обширное собрание, которой, помогло Пушкину в его работе над «Борисом Годуновым», помогло ярче представить духовный мир своих героев – Натальи Павловны и графа Нулина, помогло определить круг чтения Татьяны Лариной.

Амплуа владельца усадьбы – это амплуа радушного, щедрого хозяина, готового во всем быть полезным, считающего своим долгом во что бы то ни стало попотчевать его навестившего, оказывая тем самым «честь гостю». В свою очередь и гость не мог отказаться от «щедростей», от «навязанной трапезы», чтобы не обидеть хозяина. Так и юный Пушкин, будучи в роли гостя, «не поморщившись», принял «угощения» «двоюродного дедушки – старого арапа», одарившего впоследствии поэта «семейственными преданиями» и документальными источниками, касающимися его прадеда. Эти «живые литературные факты», изложенные в примечании к первой главе «Евгения Онегина», в стихотворении «Как жениться задумал царский арап…», были предтечей исторического романа о «странной жизни Аннибала», наперсника Петра Великого, написанного здесь же, в Михайловском, осенью 1827 года.

Во времена Пушкина усадебный праздник существовал как иллюзорное объединение всех его участников. Под семьей подразумевались не только многочисленные родственники и домочадцы, но и соседи окрестных усадеб, приживалы, прислуга и дворня, включающиеся в семейный круг помещика, как, например, у петровского барина, доброжелательного В. П. Ганнибала, услаждавшего гостей не только оркестровками собственных сочинений, но и простонародным слогом, не пугающим «ничьих ушей / Живою странностью своей».

Однако, с точки зрения поэта, обычная помещичья жизнь, собирающая «по-родственному», без разбору под своим кровом гостей, была неприемлемой в его «пустынном уголке». В дружеской лирике создается образ скромного приюта, «приюта спокойствия, трудов и вдохновенья», в котором нет места «роскошным пирам, забавам и заблужденьям», но есть место друзьям как «желанным гостям». Он закрывает двери перед недругами и «чужаками», чтобы с радостью встретить «своих», связующих меж собой «сладостный союз» в его «дружеской Аркадии».

В контексте «желанного гостя» в круг друзей Княжевичей, бережно сохранявших в Петровском память о легендарном предке Пушкина, входила писатель В. В. Тимофеева-Починковская. Оказавшись на склоне лет в Михайловском, в Колонии для престарелых писателей, она стала свидетельницей таких трагических событий как гибель Михайловского и окрестных «дворянских гнезд», два из которых – Петровское и Дериглазово, по определению Тимофеевой, были для неё «тем же, чем было Тригорское для А. С. Пушкина: радостным, светлым оазисом в безлюдной и дикой пустыне – настоящим “дворянским гнездом” в стиле Аксакова и Тургенева. Мне было хорошо у них и с ними даже при общих муках за Россию». 16 декабря 1911 г. она делает запись в дневнике: «Из Петровского присланы сани. Поедем обедать. Там семейное торжество – день рождения Клары Федоровны. Вся округа хвалит старуху: “для всех добра”». А на следующий день, 17 декабря, заносит полученные впечатления от «угощений»: «Обед был парадный, даже с шампанским, но в тесном семейном кругу. Вся обстановка хорошего “дворянского гнезда”. Милый старинный (ещё ганнибаловский) дом, радушие хозяек, концерт Чайковского на граммофоне (я предпочла бы рояль) – всё это походило на сон и давало забвение мук».

На рубеже XIX – XX веков праздник в усадебной жизни, как правило, вписанный в календарный цикл праздников, устраивался для молодежи и силами молодежи. Разнообразие праздничных развлечений создавали игровое поле усадьбы, где зарождалась первая любовь, где происходили первые знакомства, возникающие во время совместной подготовки праздничных сюрпризов. Так, в постреволюционных воспоминаниях владелицы дериглазовского поместья В. Д. Лачиной (урожденной Шелгуновой), опубликованных в Париже, в 1937 г., обнаруживается ощущение безоблачности и великой ценности для человека его «усадебного Эдема»: «Одна из аллей парка шла круто под гору… Зимой над этой горой строилась еще высокая деревянная, и что за чудесное было там катанье с горы на салазках. И как только ни катались: то в одиночку, то поездом, держась друг за друга, то взволакивая на гору большие дровни, то на коньках, что не всегда хорошо кончалось. Обычно Петровское оживлялось зимою только на рождественских каникулах, когда туда съезжалась масса молодежи из города и из всех соседних имений, как мухи на мед, туда-же стремились соседи. Сколько веселья, оживления и радостей видело тогда Петровское!»

И вот теперь в музейно-художественной трактовке «усадебного мифа-текста» предстает живописующая картина праздничного приёма почетных гостей – преосвященного епископа Псковского Евгения и всей братии Святогорья – в вотчине генерал-майора П. А. Ганнибала в день святых апостолов Петра и Павла, 25 июня 1824 года. Это яркое «угощение усадьбой», плод творческой интерпретации истинного знатока усадебной жизни, хранителя Пушкинского заповедника С. С. Гейченко, писательский дар которого, по верному определению М. А. Дудина, «наделен редким уменьем, “начинать работать там, где кончается документ”, умеющего домысливать, придумывать, воображать, как в рассказе “Из дневника игумена Святогорской обители”» в его книге «У Лукоморья».

Л. В. Козмина,

хранитель музея-усадьбы Ганнибалов,

предков А. С. Пушкина, к. филол. наук