Владимир Хахо — глубоко петербургский художник, причем, не по рождению, а по собственному выбору. Родился он в Челябинске, потом семья переехала на Дальний Восток, затем в Сочи, на древнюю родину шапсугов, черкесского племени, для которого «Хахо» — одна из самых характерных фамилий. Уже более 20 лет художник работает в Коломне, этому району Петербурга посвящена и его новая персональная выставка. Для широкой публики экспозиция открыта с 30 сентября в часы работы музея.
Работы в разных техниках — холст-масло, акрил, живопись на гофрированном картоне — образуют несколько серий, которые с конца 90-х по нынешний день складываются не по воле автора, а как бы случайно, естественным путем. Циклы «Вид из окна», «Тёмные пейзажи», несколько портретов под общим названием «Собеседники», серия работ на гофрокартоне «Жалюзи» и инсталляция «Перекрёсток» навеяны любимым городом и так или иначе связаны с Коломной — одним из самых заповедных, неизвестных досужему туристу, наименее пышных районов петербургского исторического центра.
Формирование Владимира Хахо как художника связано с другим районом Петербурга. Автор вспоминает: «Питер начала девяностых был похож на один большой двор, в котором происходило всяческое художественное брожение. Мы жили тогда в сквоте на Чайковского, 20. Там же, во дворе напротив располагались «НЧ/ВЧ», «Кочевье», в квартире под нами — некрореалист Валера Морозов, над нами — Саша Потолицын, Толик Алексеев и Лена Паршина, за стеной — Андрей Рудьев... Жить было весело. Кроме того, уже начался процесс расслоения, в результате которого, несмотря на обильные знакомства и дружбу с разными художественными группировками, у меня осталось ощущение, что мы почти не пересекались ни с ними, ни с «Новыми художниками», как будто бы жили в одном доме, но на разных этажах. В принципе, эта ситуация для меня сохраняется до сих пор».
Характерными чертами ранних работ Хахо были статичность и локальные цветовые пятна, разделенные и переплетенные темными линиями. Поверхность бумаги или холстов представляла собой искусно сделанную текстуру. Со временем усложнился колорит, изменилось и содержание: появились почти реальные мотивы, а вернее — реальные мотивы превратились в почти абстрактную картину. Живопись стала более прозрачной и светоносной. В неопубликованных автобиографических заметках Хахо пишет: «Как-то раз мне попалась статья о какой-то выставке, и там было одно определение — “Одиноко бредущий”. Мне кажется, что это про меня».
С.-Петербург, ул. Графтио, 2-Б
