Выставка продолжает серию показов графических работ из запасников Третьяковской галереи.

На этот раз она приурочена к 870-летию столицы и вместе с выставками «Москва сквозь века» и «Сохраненные святыни Москвы ушедшей», уже открытыми для посещения в Инженерном корпусе, является частью большого разностороннего проекта. Экспозиция, представленная в Новой Третьяковке, охватывает период с 1920-х до 1980-х годов. Многие произведения демонстрируются впервые.

Именно графика как наиболее оперативный вид изобразительного искусства, способный передать многие детали и нюансы, смогла полнее всего отразить ту трансформацию, которую город претерпел на протяжении ХХ века с его как разрушительными, так и созидательными тенденциями.

Облик Москвы начала 1920-х годов — это не только известные памятники старины, зарисованные А.В. Куприным и А.В. Лентуловым, но и виды улиц и панорамы города в графических сериях В.А. Фаворского и Н.М. Чернышёва. Тогда столица была полуразрушенным перенаселенным городом, и графика как вид искусства в силу своей камерности и наибольшей близости к повседневности смогла правдиво отразить жизнь простых людей. В серии А.Ф. Софроновой «Типы улиц» (1924–1925) появляются уникальные сцены быта москвичей того времени. То новое, что возникало в облике столицы — радиобашня Шухова (1922), мавзолей В.И. Ленина (1924–1929), многократно становилось предметом изображения. А.И. Кравченко, М.А. Маторин, В.А. Фаворский на своих листах запечатлели стадии возведения этих известных сооружений.

В начале 1930-х годов в рисунках и гравюрах возникла тема новой Москвы с ее расширяющимися магистралями, многочисленными старыми и новыми мостами. Художников привлекали возводимые на глазах москвичей масштабные проекты — здание Совета труда и обороны (ныне Государственная Дума), гостиница «Москва», кинотеатр «Ударник», а также Центральный парк культуры и отдыха, которому в 1932 году было присвоено имя А.М. Горького. Такие мастера, как Д.Б. Даран, Н.В. Кузьмин, А.А. Лабас, Т.А. Лебедева, пытались передать ускоренный ритм московской жизни с помощью приемов острого динамичного рисунка и повышенного светотеневого контраста. В листах Б.А. Зенкевича, посвященных строительству первой линии столичного метро, возникла тема невероятно тяжелого труда, преобразующего подземный мир в нечто прекрасное и доселе невиданное.

Осенью 1941 года Москва стала прифронтовым городом. Ощетинившаяся аэростатами столица представлена в гравюрах И.А. Соколова и в широко известных графических листах А.А. Дейнеки, выполненных в послевоенное время, но правдиво отразивших реалии 1941 года. Художники черпали вдохновение не только в сумрачной суровости сцен обороны Москвы. В печатных листах И.Н. Павлова из серии «Старая Москва» (1944–1947) возникли образы прошлого столицы, ее духовной и физической крепости. В небольших работах Т.А. Мавриной образ Москвы сопрягается с характерным для художницы праздничным восприятием окружающего мира, яркие краски которого она находила даже в трудные годы войны.

Образ послевоенной столицы в рисунках художников исполнен особого старомосковского уюта. В произведениях Б.П. Чернышёва, К.К. Купецио, В.Н. Сигорского возникают картины возвращения города к мирной жизни. Изображения старых любимых уголков Москвы, ее улиц и площадей, то тихих, то многолюдных, несомненно, дарили современникам ощущение радости и тепла.

Виды Москвы у мастеров эпохи оттепели приобрели своеобразный «широкоугольный» ракурс. Именно тогда город начал неуклонно расти. В поле зрения как мастеров старой формации (С.Б. Никритин), так и художников новой волны (Г.Ф. Захаров, Г.В. Черёмушкин) все чаще попадала обновляющаяся столица с толпами москвичей, исполненных энтузиазма и надежд на перемены. Настоящее и будущее представлялись в образах геометрической ясности и одновременно весенней свежести и новизны. К концу 1960-х эйфория «оттепельного» времени постепенно угасла, и если иногда возникал образ московского многолюдия, как в известной литографии В.Н. Вакидина «На выставке» 1979 года, то автор обнаруживал его на художественных показах, которые были характерной приметой времени.

В 1970-е годы Москва, становясь конгломератом разнородных территорий, постепенно ушла из поля зрения художников как некое целое. В творчестве В.Г. Вейсберга, В.С. Алфеевского, А.Д. Максимова появились темы, связанные с изображением отдельных уголков столицы и их жителей. Редкий собирательный образ города возник в 1980-е у Б.Ф. Рыбченкова: в туманной дали он изобразил квартал, составленный из девятиэтажек брежневского времени. К концу советской эпохи уже и такая Москва становилась «уходящей натурой».