В 1958 году закончил Московское художественно-графическое училище.

С 1960 года - участник московских, всесоюзных и международных выставок.

С 1966 года прошло более 70 персональных выставок Николая Эстиса в России

и других странах. Неоднократно удостаивался различных стипендий и премий.

Николай Эстис - член Союза художников России, Германии и Международной Ассоциации художников. Его имя внесено в энциклопедию "Художники всех времен и народов" (Мюнхен, 2003). С 1996 года живет и работает в Пиннеберге (Германия) и в Москве.

Работы художника хранятся в Государственной Третьяковской галерее, Музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, Музее современной истории России в Москве, Ярославском художественном музее, Орловской картинной галерее, Орловском литературном музее, Пермской картинной галерее, Художественном музее Республики Карелия, Государственном художественном музее Республики Эстония, в коллекциях России, Австрии, Болгарии, Венгрии, Германии, Греции, Израиля, Испании, Италии, Канады, Норвегии, Польши, США, Финляндии, Франции, Эстонии и др.

Первая выставка в Ярославском Художественном музее должна была открыться в 1982 году. Но за два часа до открытия ее запретили. Следующая состоялась в 1992. Восемь произведений автором были переданы в дар Ярославскому Художественному.

Все, что сделано Николаем Эстисом за 50 лет творческой деятельности, укладывается в несколько циклов: "Птицы", "Ангелы" ("Крылья"), "Фигуры", "Вавилоны", "Композиции".

Лев Аннинский: "По номинальным признакам перед нами, конечно же, абстракционизм. То есть, во-первых, художник игнорирует классическую перспективу, всецело разрабатывает плоскость, и, во-вторых, он игнорирует классическое "содержание", то есть ничего "не изображает". Он мыслит пятнами, колерами, плотностями, ритмами… <…> Пишет только темперой. Темпера в зависимости от степени разведенности водой, может быть похожа на "все краски", от масла до акварели. Но, затвердев, схватывается намертво. "Убрать" нельзя. Он и не убирает - пишет поверх. Иногда в картине накапливается три, четыре слоя. В этом есть своя магия: слой, оставшийся внизу, продолжает действовать из-под наложенной записи. Впрочем, "магия" - для профанов. Мастеру важно другое: полотно строится не по частям, оно растет как живое целое: каждый вершок поверхности свят, то есть нет "фона", а есть реальности ритма. Не "плана" и не "умысла", а именно ритма, когда картина дышит, как организм".