Открытие биеннале состоится 7 сентября 2023 года.

Концептуальные мотивы

Новое экспозиционно-коммуникативное художественное событие проецируется на гуманитарную географию Приенисейского края. Наша очередная попытка развертывания экспедиционного корпуса вдоль «оси симметрии» России нацелена на реализацию креативного потенциала сибирского региона и связана с художественным освоением территории. И, конечно, здесь особо вспоминается «нулевая биеннале» — фестиваль «Новые территории искусства» (1993), которому осенью исполнится 30 лет…

Однако, в основу сообщества должна быть положена живая метафора, идея, смысл. Смыслозависимым существам необходима концептуальная основа территоризации…

Отталкиваясь от уникального палиндрома «А в Енисее синева», попробуем развернуть интуицию «обратимой синевы» в нескольких содержательных измерениях.

Творческая идентика метарегиона

Река Енисей давно всплывает как вектор той или иной самоидентификации края. Благо «енисейский меридиан» фактически прямая ось с юга на север, через всю ширину страны. Однако, в философско-поэтическом самоопределении речь идет не столько о географии, а сколько о творческой квинтэссенции территории — смыслах-метафорах, производимых чувственной мыслью, парящей между землей и небом, между здесь и там. В этом случае Большая сибирская Река Е. не только река… В работе пространственного воображения не только вода и воздух, но и земля приходит в движение…

Есть в конструкции заглавного палиндрома удачная пара существительных для диалектического полагания пространственной идентики: Енисей — символ локальности, Синева — метафора глобальности. Во глубине локального «потокового феномена» скрывается универсальное измерение.

При этом, такая парадоксальная (но наиболее перспективная) территоризация задействует и общероссийскую подоснову. «Енисеесинева» с ее внутренней симметричностью — амальгамой меридиана, складывает, раскладывает и взаимоотражает по широте две половины «русской» земли. Темное зеркало «вертикального потока» выражает фундаментальную двойственность российского пространства.

Теоретический горизонт проекта

Извечная тяга искусства и музея к открытию соответствий, совпадений и сходств образа и реальности на 15-м биеннальном витке подводит творческую мысль и чувство к вызову «Фундаментального Феномена Обратимости» — парадоксу оборачивания мира на себя. Конечно же, не без помощи человека… Философ Морис Мерло-Понти полагал, что в установлении отношений между внутренним и внешним горизонтами и случается «наша экзистенция в качестве видящих,… в качестве существ, которые оборачивают мир на него самого и приходят в мир с другой стороны».

В свою очередь, современная наука уделяет исключительное внимание физике симметрии и фундаментальной обратимости. Существует гипотеза Ферми — Бозе о суперсимметрии, связывающей частицы материи (фермионы) и частицы взаимодействия (бозоны) в природе так, что они могут превращаться друг в друга. Можно сказать, что преобразование суперсимметрии может переводить вещество в излучение и наоборот.

Глубокие концептуальные обертоны звучат и в метафорике реки. Так экзистенциальный императив «достижения истока множественной интимности мира», постижения смысла «иных начал», по Жан-Люку Нанси, ведет в глубину показа. А исток — это и поток. В потоковом состоянии тела, потоковом теле, открывается искомое всеми мыслителями Сообщества Единичное множественное. «То, что значимо в искусстве и делает из него искусство (и делает человека художником мира, то есть тем, кто выставляет мир для мира), это не «прекрасное» или же «возвышенное», не «конечность без конца», не «эстетическое суждение», не «проявление чувств» и не «воплощение истины». Точнее, пожалуй, и все это тоже, но по-иному: это доступ к удаленному истоку, в самом этом отрыве, множественное прикасание к единичному истоку. … Мир — это всегда столько миров, сколько требуется для создания одного мира».

А в бытийно-исторической повестке «енисеесинева» возможно концентрирует природу времени позднего модерна — того что Зигмунт Бауман назвал liquid modernity. «Текучая современность» как главная метафора эпохи, в которую вступает человечество, характерна большой неопределённостью как в жизни индивида, так и в социальной жизни. Это переход от сложного структурированного мира, который обременен различной сетью социальных обязательств и условий к миру гибкому, текучему, свободному от различных границ и условий… Таким образом, можно согласиться с Уайтхедом, что «выяснение смысла высказывания «все течет» снова есть одна из главнейших задач» как для естественно-научной, так и для гуманитарной мысли.

Эстетический горизонт проекта

У нашей специальной «синевы» проглядывает завидная поэтика и эстетика.

Так, в расшифровке заглавной загадки проекта нас поддерживают подсказки Бориса Пастернака, восхитительно переложившего мотив грузинского поэта Бараташвили в русский поэтический «Цвет небесный, синий свет». В этой «краске высоты» скрывается «синева иных начал», «раствор для земного простора». Ну и — «сизый зимний дым мглы над именем моим»…

А трагическое миросозерцание другого великого — Осипа Мандельштама, в одном из центральных стихотворений подключает знакомую гидронимию к спасительной темноте и высоте: «Унеси меня в ночь, где течет Енисей И сосна до звезды достает».

Зеркальная тавтология воззвания АВЕНИСЕЕСИНЕВА — способ говорения самим языком. В пределе — речь идет об авто-поэтическом, рефлексивном замыкании языка на самого себя. «Но кто ж он? На какой арене. Стяжал он поздний опыт свой? С кем протекли его боренья? С самим собой, с самим собой». (Пастернак)

Музей текучего мира

Уже 35 лет минималистская герметичность архитектурного объема Музейного центра гулко резонирует с течением реки Енисей. Теперь же добавилась и динамическая краска: синими морозными вечерами из-под жесткого бетонного корсета — нависающего над входом объема, сочится-изливается художественный свет. Как будто сделался прозрачным пол «Музея революции» — «ядерной» экспозиции, рефлектирующей опыт коммунистической модернизации России… Так «из-под полы» Музея Ленина светится «Площадь Мира». И над всяк сюда входящим плещется «внутренний раствор» — жидкое пространство «liquid modernity». Здесь уместно подступать к «енисейскому» «агрегатному» состоянию вещества, пространства и текста.

Видимо сегодня активируется такое фундаментальное свойство музейной платформы «мироприменения» как «зеркало реки» — с его поверхностными и глубинными напряжениями. А с обратной, стороны этого многомерного зеркала развертывается «речная панорама» искусства XXI века.

Гуманитарный контекст

Общий настроенческий нерв проекта, мотивированный драматичными обстоятельствами исторического момента, подвигает российское искусство и гуманитарную культуру искать опору «в таинственной полу-мгле сердца». Возможно в «енисейской ночи», в «енисеесиневе», в этом погружении вглубь России «мы достигаем только лишь самих себя — и мира». (Нанси).

Или, как писали Делез и Гваттари: «Искусство и философия сходятся в этом пункте — коррелятом творчества является у них создание еще отсутствующих земли и народа».

Куратор Сергей Ковалевский